|
|
АНДРЕА ЧАСОВСКИ
на книгу М. МОГИЛЬНЕР "МИФОЛОГИЯ "ПОДПОЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА"
В начале века 20-го в России оформился и заявил о себе “Подпольный человек”. Его существование было кратко (около 20-ти лет), но необычайно интересно. Становление, расцвет и его гибель стало темой книги М. Могильнер “Мифология “Подпольного человека”.
Анализируя тексты того времени, начиная от книг, написанных самими жителями “Подпольной России”, до листовок, студенческих песен и документов охранки, автор выявляет особый тип, что зарождается в литературе, а именно посредством беллетристики радикальная интеллигенция общалась с народом, и выходит из нее на улицы в период 1905-07гг.
Здесь любопытно следующее: каждый житель “Подпольной России” считал себя способным написать книгу и, в то же время, читателю была интересна именно внелитературная биография писателя. В предисловиях ко многим книгам того времени говорилось не о литературных успехах автора, а сообщались факты тюремного заключения, подпольной деятельности и т.п.
Подпольная литература, да и не только подпольная (жандармы удивленно отмечали, что вполне легальные брошюры использовались революционерами для своих агитаций) сформировала особый миф жертвенного Героя. Именно эта жертвенность и оправдывала в глазах общественности террор. И именно эта жертвенность и возвеличивала, придавала Герою ореол святости, заставляла обычных тамбовских мужиков заказывать молебны “о здравии рабы Божьей Марии Спиридоновой” и вешать ее портреты вместо икон.
Тексты Андреева и Сологуба, возникновение такого персонажа как Мать революционера, вербовка охранкой гимназистов в качестве доносчиков – всего этого касается Могильнер, чтобы лучше описать мир “Подпольной России” и его влияние на общество.
Рассматривая переломный момент 1905-07гг. – время, когда литературный герой вышел из литературного пространства, исследователь определяет его, как “начало низвержения в хаос”. Происходит столкновение двух миров, где гибнет миф и Герое. Теперь Героем должен стать каждый, и невозможность этого приводит к опустошению, разочарованию. Литература мгновенно реагирует на это внутренне состояние. Могильнер из всего книжного потока выделяет Ропшинский “Конь Бледный”, а за псевдонимом скрывается знаменитый террорист Савинков – житель “Подпольной России”. Ропшин ставит вопросы прежде не обсуждавшиеся поклонниками радикальной литературы. Вопросы оправданного насилия, долга перед закрытым обществом, места индивида в коллективе и общей ответственности.
Далее следуют “Тьма” Андреева и “Черная кукла” Гиппиус, которые несут в себе и за собой осмысление радикализма и террора как частного случая экзистенциального опыта. Авторы “Серебряного Века” возвращают Героя в мир “большой” литературы, но Герой уже лишен былого ореола святости; он окружен вопросами, ему приписывают страсть к самоуничтожению. Герой превращается в обитателя сумасшедшего дома.
На место Героя приходит Антигерой – яркий индивидуалист, не лишенный гедонистических черт – это Санин персонаж книги Михаила Арцыбашева. Санин утверждает только свое собственное “я”.
Вслед за “санинщиной”, породившей разочарование и огромное число самоубийств, подвергается демифологизации ссылка и эмиграция. Партии пытаются противостоять энтропии в своих рядах тем, что вводят монополию на трактовку собственных и чужих текстов. И лучше всего это удается, как оказалось, большевикам.
Большое внимание Могильнер уделяет текстам Савинкова (Ропшина), рассматривается помощь в их написании Гиппиус и тот общественный резонанс, который они имели впоследствии. Не обделена вниманием и Лига Самоубийц (последней посвящена почти целая глава). Дается анализ возникновения в эпоху “безвременья” пропасти между интеллигенцией и рабочими. Казалось бы, это разрозненные между собой темы, однако все это служит фоном “умирания” Героя, “умирания” эпохи “Подпольной России”. И даже не столько фоном, сколько следствием смерти Героя– жертвы.
Последует ли за смертью воскрешенье – это станет известно будущим историкам. Где сейчас эта “Подпольная Россия”? Ходят ли ее жители среди нас и что подпитывает их, в каких текстах они находят себе пристанище… Да и существуют ли они на самом деле? Не плод ли они моей воспаленной фантазии? Я снова беру в руки книгу Могильнер. Я пытаюсь отыскать в настоящем ИХ код, ИХ почерк, я ворошу прошлое. Прошлое, где бросал бомбы в министра и целился в упыря- городового подпольный Герой “Подпольной России”.
НИЧТО ИЗ ТОГО, ЧТО МЫ ГОВОРИМ, ВАМ НЕ ПОМОЖЕТ |
|
|
|